Местное ФССП сообщило, что в регионе начат проект автоматизированного вынесения исполнения с использованием ИИ. Перспектива – на базе отделения будут принимать решения об окончании, прекращении и приостановлении исполнительных производств. Эксперты предупреждают, что указанная система имеет определенные недостатки. Возможно, что вырастет количество обращений с обжалованием действий приставов.
Российские и зарубежные государственные органы все чаще обращаются к искусственному интеллекту для решения определенных задач: систематизации большого объема разнонаправленных данных, конструировании аналитических документов и многого другого.
При этом некоторые на вышеуказанном перечне не останавливаются, предлагая нейросетям решать и судьбы людей. Правоведы сообщали, что в США недавно перед судом предстал некто Л. Он был обвинен искусственным интеллектом в совершении преступления. Судья подтвердил вердикт, отправив правонарушителя в тюрьму. Л. пытался обжаловать это решение в вышестоящей инстанции, апеллируя к тому, что алгоритм работы ИИ никто не знает (и, соответственно, неизвестно, на каких параметрах робот основывался при конструировании приговора), однако все эти доводы не возымели никакого воздействия.
В конкурирующем Китае тоже не стоят без дела. Там разработали и внедрили специальную программу, которая позволяет судьям быстрее разбираться в делах и конструировать обвинение. Нейросети анализируют речи подозреваемых и обвиняемых, вычленяя логические противоречия.
ИИ «била» и по китайским коррупционерам: в 30 округах и городах КНР программа искусственного интеллекта выявила более 9 тысяч чиновников, которые потенциально были мздоимцами. Эффективность нейросетей была такая, что ПО даже решили отключить через семь лет после запуска…
В России, конечно, пока до столь масштабного применения ИИ не дошли.
Только отдельные регионы и (или) ветви власти делают скромные попытки, пытаясь переложить на плечи компьютера некоторые алгоритмические процедуры: например, возбуждение исполнительного производства по заранее заданным параметрам, поиск должников, составление текста судебного решения или иска.
Цель российских властей в любом случае – «обкатать» процедуру. Если многочисленных и серьезных жалоб не будет, то проект можно расширить и углубить.
При этом, конечно, риски принятия неправильных документов, прямо влияющих на жизнь человека, при использовании ИИ на российской почве возрастают многократно.
«… прежде, чем делегировать ИИ какие-либо полномочия во всем, что касается правосудия, следует найти ответы на многие вопросы. Например, можно ли вычислить правопонимание? Как ИИ повлияет на базовые правовые понятия, составляющие суть цивилизованного судебного процесса — независимость суда, свободу оценки доказательств, гласность и непосредственность судебного разбирательства, состязательность и равноправие сторон? Как трансформируется презумпция невиновности? Как цифровая среда изменит наше понимание справедливости? Как ИИ в правосудии повлияет на права человека? Что в целом может означать вычислимое право для автономии, авторитета и легитимности права как социального феномена?» — задает вполне обоснованные вопросы адвокат Александр Пиховкин в своей колонке Forbes.
Пока, к сожалению, никто не дает ответов на эти вопросы.
Хорошо. А в целом ИИ в России является ли объектом судебных споров?
Является. Однако тут надо учитывать, что искусственный интеллект – это лишь программа-помогатор. Поэтому в судебной практике он присутствует лишь косвенно.
Например, гражданин захотел выучиться по популярной специальности – стать IT-экспертом, начать программировать и создавать программы с ИИ. Однако его контрагент, предложивший обучение, чем-то не удовлетворил заданный перечень потребностей. Недовольный клиент обращается в суд, указывая на то, что программа курса по созданию искусственного интеллекта, не позволяет ему жить и успешно развиваться, зарабатывая хорошие деньги. Вполне очевидно, что правоприменитель в этом деле (не применяя нейросети) присудит истцу компенсацию (Определение Судебной коллегии по гражданским делам Московского областного суда по делу № 33-10480/2023).